В — годах, будучи в рядах Красноватой Армии, обучался заочно в Ленинградском институте журналистики. Трудовую деятельность начал избачом в году. С по год управлял сектором животноводства сельскохозяйственного отдела редакции семипалатинской областной газеты «Прииртышская правда».
Опосля службы в армии с по год вновь работал в органах печати. Участник Великой Отечественной войны. В конце года, опосля демобилизации, возвратился в Семипалатинск и вновь стал работать в газете «Прииртышская правда» сейчас — «Иртыш». В году в Алма-Ате вышел 1-ый сборник стихов С. Черепанова и остальные, целый цикл песен, на базе которого Леной Воробьевой был поставлен спектакль «Снежная Королева».
Человек чрезвычайно умный, обширно - да чего же там! От того и друзей у него не меньше, чем стихов и песен. Когда у человека много друзей, совладать с ними в одиночку не по силам даже Аникину. Узнав о выходе сборника, друзья сказали: «Быть по этому случаю творческому вечеру! А просто собрал всех друзей в гостиной Областного Музея Искусств и отдал данной для нас встрече символическое заглавие - «Созвездие Лиры», подразумевая то, 22 что у него, естественно, сейчас звездный час, но в зале и без него целое созвездие творческих людей, служителей муз - прозаики Борис Щербаков, Александр Морозов, романист, поэт и живописец Александр Егоров, поэтесса Лариса Мартынова, исполнители песен и поэты Роман Лагутин, Андрей Мещеряков, Любовь Вилкова Друзья произнесли о нем много не плохих слов, с нескрываемым наслаждением читали стихи виновника торжества, пели песни.
А когда вечер благополучно завершился, все созвездие запечатлелось для истории на фотографию. Поминов П. Певцом Прииртышья нередко и заслуженно именуют С. Главной его темой, его вдохновением и любовью стали - свободный Иртыш, безбрежная Степь и вольная душа земляков - обитателей великой Евразии.
Семен Михайлович Анисимов родился 19 сентября года в селе Красноярском Предгорное Усть-Каменогорского уезда Семипалатинской области в семье крестьянина - ямщика. Отца собственного, Миши Федосеевича, он не помнил. От холеры в году погибла его мама Пелагея Ивановна. Так как сам с 15 лет на лошадях развозил письма, бандероли, посылки, средства В школу пошел с 9-ти лет.
Потом - учеба в УстьКаменогорском педтехникуме, которая прервалась неудачной поездкой молодого Анисимова в Москву с целью предназначить себя театру и кино. Но и его не пришлось окончить, так как в году Анисимова пригласили на работу в газету «Прииртышская правда».
С этого времени и всю свою жизнь он предназначил литературе. Не прекращалась его литературная жизнь и в годы Великой Отечественной войны. Опосля Усть-Каменогорского, Семипалатинского педагогических техникумов - С.
Анисимов закончил Ленинградский институт журналистики. До войны служил в Азербайджане. Во время Великой Отечественной войны был рядовым пехотинцем. Брянский фронт. Битва на Курской дуге 61 армия северозападнее Сокола. Бои в Полесье - за освобождение Мозыря, Калинковичей С мая года - военный корреспондент, секретарь дивизионной газеты «В бой за Родину» и «Советский танкист» Освобождение Пинска, Бреста Позже Прибалтика, битва за Ригу. Форсирование Одера Бои на подступах к Берлину Нет, не с грусти, друзья, не с тоски Пролилась седина на виски: Это выцвел я в битве, в огне, Это погибель прикасалась ко мне.
Так в те годы о войне не писал никто. Ежели бы С. Анисимов написал лишь эти стихи, то и тогда навсегда вошел бы этими томными золотыми строчками в историю российского художественного слова о Великой войне. Война остается с ним навсегда, и конкретно она станет предпосылкой почти всех драматических коллизий его беспощадной судьбы воина, согретой теплом светлого дара поэта. Иная сквозная тема стихов С.
Анисимова - природа, которая 24 соединяется у него с темой родины, поэтому что природа для поэта это родная алтайская земля, Иртыш и Ульба, которым посвящены почти все красивые строчки. Таковым образом, преемственный нрав творчества С. Анисимова оказывается совсем естественным. Наиболее того, тут нужно сделать одно отступление, которое дозволит обозначить одну из характернейших особенностей развития не лишь литературы, но и всей культуры в целом.
Воин и поэт Семен Анисимов волею судьбы поглотил в себя древную традицию российской культуры, так как по утверждению 1-го из огромнейших историков культуры XX века В. Кожинова: «Русская культура началась в дружине». Во всех человечьих обществах армейский строй, строй вооруженных парней, передвигающихся в такт какойлибо музыке либо барабанному бою, и был, фактически, началом истинной культуры.
Как историк культуры я, естественно, не могу не увидеть, что все виды искусства - изобразительное, музыкальное, театральное Христианской наша культура стала намного позже. А поточнее - не лишь в ней Доподлинно понятно, что российский героический эпос родился посреди дружинников».
Таковая историческая глубина дозволяет понять подлинный масштаб творчества настоящего художника. Шолохов либо А. Ведь, понятно, что всей правды не знает никто. Всей правды о войне мы тоже не узнаем никогда, но нам оставлено основное право - память о войне. Анисимова поразительным образом смешивается с темой родины, родного Прииртышья.
Две эти темы - как два берега - определяют основное русло поэтической стихии С. В этих же берегах плыла кристально незапятнанная душа узкого лирика, растворенная без остатка в родной природе и полностью однозвучная ей. Он был наделен редчайшим даром - медитативным типом мышления: способностью отзываться, кажется, на каждый шорох листа и беззвучный шум травинки, сливаясь с ними в едином темпе природной гармонии, как, к примеру, в стихотворении «Лес» , где нет извечного противоборства человека и природы, а есть гимн нескончаемой и неделимой Жизни: А лес - он не спит и не дремлет, У леса к раздумью настрой.
Мне кажется, мыслят деревья, А мысли таят под корой. О том ли, Что жить отлично на земле, Что в силе вершины и комли, И соки играют в стволе? Это старый - языческий - мир, не понимающий условностей границ и таможен не лишь меж людьми и государствами, но и меж человеком и природой: Он стар и борода бела, А взор по-юношески светел.
Спроси: - Ну, как, отец, дела? И он уклончиво ответит: - Дела идут. Смотри, джигит, Вон, за хребтом Тарбагатая На золотом гвозде висит Луны подкова золотая Анисимова, непременно, близок и даже родствен поэтике «русского азиата» Павла Васильева не лишь образным строем стиха где луна, как домашняя подкова счастья, висит не над дверью, а над целым миром , но и степным характером, евразийской стихией, не знающей других границ, не считая бездонного неба и безбрежной степи под раскаленным добела азиатским солнцем - Ярилой.
Не знала границ и свободная степная душа юного поэта. Когда в е годы встал вопросец о разработке литературно-мемориального музея Ф. о этом написано много и, в частности, статья Е. Щедрый талант С. Все, кто встречался с С. Анисимовым в литобъединении, отмечали его доброжелательность, сочетающуюся с требовательностью. Искусство, творчество были для С. Анисимова не увлечением и даже не профессией. Он осознавал творческий труд в контексте святых заветов российской классики - золотого - 19 века.
К нему, патриоту родного края, в полной мере применимы слова Ф. Достоевского о всечеловеческом значении Слова: «Искусство есть таковая же потребность для человека, как есть и пить. Потребность красы и творчества, воплощающего ее, неразлучна с человеком». Искусство для него - это «искушение выразить себя, идти от себя. Хоть какой человек неподражаем уникален , как ладонь, как отпечаток пальцев. Идя от себя, ты не будешь повторять». Но рвение к творческому «самостоянию» было для С.
Лучше меня обо мне никто не произнесет ни в прозе, ни в стихах. Настоящие поэты незаметны. Но без их высыхают души. Дай нам Бог подлинных мастеров, способных через личное показать общую нравственную атмосферу прожитых дней». Он до конца остался верен собственной эре и собственному таланту, но нередкие разлады с самим собой, трудности со здоровьем, случалось, приводили Семечки Анисимова в отчаяние, заставляли бежать из родных мест, терять друзей, тратить талант понапрасну, вступать в конфликт с издателями.
В одном из писем 28 читаем: «Что они сделали с моими стихами! Порезали, искалечили, обескровили. Даже «огоньки» поновой «отредактировали». Сейчас эти «огоньки» без огоньков. Много добротных стихов осталось за бортом, а все «средненькие», как как будто назло создателю, попали в книжку».
Причину внутреннего разлада, предопределившего катастрофический и ранний финал жизни поэта, наверняка, более точно выразил Станислав Черных: «Семен Анисимов принадлежит к поэтам, которые не устают восторгаться и изумляться красотой человека, его душевной щедростью и простотой. Неумолимый ветер времени не смог погасить в сердечко поэта отзвуки Великой Отечественной войны Судьба сделала его поколение героями великой катастрофы, но не оставила права на легкое, беззаботное счастье.
В осенний день ведет меня дорога, Пряма, как стихотворная строчка. Я эту роспись седины Читаю так, браток, Что ты прошел поля войны И вдоль и поперек. Взгрустнулось, землячок, видать… Война-то не легка… О чем ты думаешь, боец Стрелкового полка?
Ну что ж, товарищ, не с одним Тобой бывает так: Мы на войне любовь храним В ухмылках и мечтах. Усвоит жена иль супруга, Тебя встречая вновь, Что неизменна и сильна Солдатская любовь. Простишься с сумкой полевой И вещевым мешком, Супруга расчешет ежик твой Домашним гребешком. И скажет: — Сколько седины!
Да, вижу, муженек, Что ты прошел поля войны И вдоль и поперек. Не напрасно, тоскуя и любя, Я ночи не спала… Таковым я помнила тебя, Таковым домой ожидала. Путь-дорога у их далека По бескрайнему небу страны. Я гляжу из окопа на их И прошу их для тебя передать, Что на фронте горячие дни, Что с зарею нам в бой наступать.
Что все письма твои я прочитал И 100 раз тебя лицезрел во сне, Что люблю горячо-горячо, Как могут обожать на войне. Да, дорога к для тебя далека, 30 Но стремителен пасмурный бег, Выходи встречай облака — Скоро, скоро прибудут к тебе… Проплывут над твоим хуторком, Над твоею сосновой избой, Ты ладонь подогнешь козырьком, Поглядишь в высоту над собой… Небо Родины — синь и простор, Синева глубока-глубока… И плывут над вершинами гор Вестовые мои — облака. Мир лошадиный! Скрипел плужок однолемешный… На склоне пашенного дня, Сморенный сном, одеревеневший, Я падал в борозду с жеребца.
А в зиму — почта! Ветер воет, Метель кружится сатаной… Ни зги не видно — снег стеною Да кони-вихри за стенкой. Мороз ожесточенный. Ветрище жжет больней огня, И обмороженные щеки До мая мучили меня. Удел сиротский, скудный, тяжкий— Все детство дыбом, кувырком… И шла судьба моя пристяжкой С чужой судьбой — коренником. Спроси: — Ну как, отец, дела?
И он уклончиво ответит: — Дела идут. Смотри, джигит, Вон, над хребтом Тарбагатая На золотом гвозде висит Луны подкова золотая… Возьмет он старенькую домбру И запоет в степном приволье Хвалу и миру, и добру, И славу людям хорошей воли. Мы с ним до ночи просидим, И я все буду восхищаться: — Каким ты чудом до седин Сумел пылким юношей остаться?
Встаешь ни свет и ни заря, В делах как как будто всех молодее, Недаром люди молвят, Что ты еще влюбиться можешь… И он ответит мне шутя, Шутливый тон поймав в вопросе: — Над степью беркуты летят И немощь старости уносят. Здесь, хочешь, верь, не хочешь — нет, Но математика простая: Я проживу за сотку лет Вот тут, у гор Тарбагатая, За отпрыска — он умер в бою, И за отца — под плетью пал он, Еще за юность свою — Она в батрачестве пропала… Сентябрь Приходит вдохновение к поэтам.
Зовет нас осень в рощи и сады, Где мы стихи писали сиим в летнюю пору, Где даже пни замшелые воспеты На все манеры и на все лады. Зовет нас осень к скошенным лугам, 32 К задумчивым иртышским перелескам, Где лист пугливо падает к ногам, Где рыбаки посиживают по берегам, Уткнув в Иртыш серебряные лески.
А я снова минувшее итожу — Мой день рожденья у моих дверей. Я поднимаю солнечную ношу — Охапку отзвеневших сентябрей. Приустал незначительно — Годов много — ноша не легка. Бодрюсь, чтобы не сочли за старика. Тут босячил мальчиком И рос, Тут обучался владеть И жеребцом, и пером… …Я стою на мосту. Дискуссии о ценах И черт-те о чем, Рыдает лошадка, И конская, с солью, слеза Вытирается грубо Мужичьим плечом.
О, Светлана-Ульба, Зелена-голуба! Бей лобастой волной В берег — щит броневой! На твоих берегах Я влюблялся, Ульба, По причине обычный, Что прогуливался холостой. Я влюблялся, Ульба, Я поныне влюблен — В небо, в травки, Во все, чем живу, чем дышу.
Ты ведь тоже, Ульба, Ты в Иртыш влюблена! И бежишь, и спешишь К Иртышу, К Иртышу! Две реки и мой город — Красивый союз! В Устье Каменных гор Вас спаяла судьба. Вашим отпрыском я был, Им навек остаюсь. Убегу, убегу, убегу!.. Сегодня — там, где была вчера. Ты таковой же была девчонкой, И Быстрянка — твоя сестра.
Мы вздыхаем по юности: «Где она? От Быстрянки живем недалечко, Под горою, где лес да бугры. Удирает вода, а не речка, Удирают года, а не мы. Стонала вьюга, как будто волки выли… И мальчишка жался к бабушке Зере, И начиналась сказка: «Жили-были…» Ну что за бабушка!
Откуда слов поток, Таковых обычных, заманчивых и пестрых? Как как будто пряжи шелковый моток, Разматываясь, тянется на версты. Из мглы веков глаза легенд глядят, И скачут на жеребцах в комфорт домашний Батыр, остановивший водопад, Джигит, ни разу в жизни не солгавший. Мир сказок разбит на свет и тьму, Творят герои доброе и злое… И рвется сердечко к хорошему герою — Обожать его и подражать ему. Все сказки в фантастическом узоре, И любая уводит в старину… «Ну, бабушка, еще, еще одну, В которой гуси выпили все море…» Он тяжело жил.
И бедам счета нет, Как не было конца ожесточенным встряскам. Но самый 1-ый в жизни факультет Абай прошел по бабушкиным сказкам. Детство Семечки было жестоким и голодным. С ранешних лет дед приучат труду, в лет дед посадил его на смирную лошадка, пытаясь сделать ямщиком и крестьянином. В зимнюю пору Семен прогуливался в школу. Но мальчугана увлекало не это. Школа, литература, драмкружок В последствии он станет журналистом и поэтом.
И эти детские воспоминания он выразил в стихотворениях «Лошади», 36 «Глубокое», «Есть одно село на свете». Стихотворения начал писать в 5-ом классе. Литературная деятельность мальчугана началась в году. Потом - учеба в Усть-Каменогорском техникуме, которая прервалась неудачной поездкой молодого Анисимова в Москву с целью предназначить себя театру и книжке. Но и его не пришлось окончить, так, как в году Анисимова пригласили на работу в газету «Прииртышская правда».
В годах С. Анисимов, будучи в рядах Красноватой Армии, обучался заочно в Ленинградском институте журналистики. В эти же годы он играет на сценах Павлодара и Баку. С по год вновь работал в органах печати. В году служил в одной из частей Германии, в городке Ваймаре. Закончил войну на берегах Эльбы. Был демобилизован в году.
Он продолжает заниматься поэзией, как и в годы войны. Работает в журнальчиках и газетах. Предгорном, Предгорненской волости УстьКаменогорском уезда. Отец умер в бою в году. Моя мама погибла от холеры в году. С весны до глубочайшей осени я работал на пашне, гонял лошадок в ночное и скотин по осени». В собственных воспоминаниях «Предгорное е годы» он ведает о жизни села, людей, собственной молодости. Предгорное - село старинное.
Предгорное несколько раз переходило из рук в руки. Закончилась гражданская война. Из собственных сверстников. На фото в музее сфотографирован отряд первых пионеров, друзей и товарищей Семечки Анисимова, и он сам. Писатель вспоминает: «Летом отрядная, жизнь пионеров замирала - все крестьянские ребятишки уезжали на заимки, в селе оставались лишь малыши служащих. Но время от времени, по воскресеньям, удавалось вырываться с ними. И мы до этого всего бежали в пионерский отряд.
Фото первого пионерского отряда - это итог путешествия Анисимова пешком в Усть-Каменогорск. В году С. Анисимов закончил семилетку и вступил в комсомол. В году в Предгорном выстроили новейший клуб. Он стал основным штабом всей пропагандисткой, агитационной, культурной работы. С вечера репетиция к спектаклю, а позже очередной номер стенгазеты нужно выпустить. Не считая драматического, действовали почти все кружки: музыкальный, хоровой, танцевальный, шахматно-шашечный.
И ни 1-го платного работника не было. Даже заведующий клубом работал на публичных началах, а всей деятельностью клуба правило правление его. В е годы малыши знали чрезвычайно не много. И всетаки они знали что-то. Знали самое нужное для жизни и работы. Врагов и недругов у новейшей жизни было много: неграмотность, темнота, невежественность большей части населения, вера людей в бога, в разные противоестественные силы, дебоширство и драки на улицах Все это С. Анисимов именует «наследством старенького мира».
Всеми доступными средствами, «начиная от общественных лекций и диспутов, ликбезов, спектаклей и кончая 38 персональными беседами с людьми» Будучи уже взрослым человеком, поэт повсевременно ворачивается в собственных стихотворениях к сиим годам жизни в селе: «Огоньки», «Легенда о сопке Маяк», «Мой старенькый дом», «Ода драмкружку» и остальных.
Я - в городке, мой старенькый дом - в деревне. Запамятовал тот день и тот прощальный вздох, Когда птенцом, с окрепшим опереньем, покинул я отцовское гнездо. Шли дни и годы чередом, И в мраке дедовских избушек Заходил Островский в наши души, Как заходит свет в таежный дом. И лишь в году И. Зырянов выполнил свою давнюю мечту: в АлмаАтинском издательстве «Казахстан» была написана его книжка «Верхний Иртыш».
Потому Зырянов брал отрывки из сборника избранных стихотворений Анисимова. Так главу «Судоходен ли Верхний Иртыш? Пароходное товарищество» Зырянов начинает с эпиграфа: Вода, вода Вот сколько было б слез, Когда б умели Рыдать капитаны. Анисимов «Капитан» Глава «Верхний Иртыш сегодня» начинается с эпиграфа: Те же берега и те же воды, Но остальные люди и суда, Белоснежные уплыли пароходы, Чтоб не возвратиться никогда.
Анисимов «Раздумья у реки» Таковым образом, основная тема стихотворений С. М Анисимова это родной край. Ровенский, говорит: «Главной темой, главной любовью и заботой Анисимова стало Прииртышье. Стихи его конкретны и поэтичны еще и поэтому, что они точны географически.
Он тонко ощущает поэзию наших мест, с волнением живописует их щедрые дары». Но, пожалуй, основным героем стихов С. Анисимова является Иртыш - «жилка голубая в могучих мускулах родной страны», Иртыш с весенним яростным половодьем и летней величавостью в лучах солнца и шума дождика.
Потому темой нашего проекта стала тема: «Иртыш в жизни и творчестве С. И мы попытаемся проанализировать те стихи, которые говорят о реке, о восприятии реки создателем конкретно в селе Предгорном и его окрестностях. Попытаемся отыскать черты пейзажа нынешнего дня в стихах, написанных много лет назад, сравнить чувства поэта и свои.
Село Предгорное - огромное прииртышское село. Вся жизнь людей в селе была связана с рекой: рыбаки, лодки, бакена, крупная пристань, пароходы. Как жили юные в е годы, поведала Ирина. Молодость - самая наилучшая пора в жизни человека. И в этих стихах основной лирический герой - Иртыш. Создатель именует Иртыш «жилка голубая в могучих мускулах родной страны».
Из сборника «Избранное» мы избрали 23 40 стихотворения. Вот наименования этих стихов: «Пароход идет на Усть-Каменогорск» «Аисты» , «Легенда о сопке Маяк» , «Аблакетка» , «На Улъбинском мосту» , «На рыбалке» , «Мосты» , «Глядень - гора» , «Иртыш в апреле» , «Встреча у причала» , «Паром» , «Кузнец и поэт» , «Иволга» , «Ледоход» , «Весна» , «Капитан» , «Половодье» , «У рыбачьего домика» , «Зрелость» , «Раздумье у реки» , «В рейс» , «Песенка» В этих стихотворениях независимо от года написания С.
Анисимов нередко ворачивается к реке собственного юношества. В стихотворении «Иртыш в апреле» в деревне весна. И как на данный момент, все ожидают, когда Иртыш пойдет, и вот, в конце концов, рванул «Иртыш, собрав всю мощь и злость», начал разламывать, Крушить, Корежить, Жамкать И кто - то крикнет зычно: - Началось!
Таковой же весенний Иртыш в стихотворении «Ледоход». То нырнут, то встают на дыбы, Бьются в панике лбами о лбы. Глыба глыбу везет на горбу. Глыба глыбу грызет на дыбу. Река не громыхает, а уже играет: «река в полноводном томленье», «прекрасна, как дама в пору любви».
Течет величаво Да правда ль, что в ней Орда Чингисхана 41 Поила коней! Века над рекой, Скажи, мне, река, А где ты хоронишь Шелом Ермака? Молчит мой Иртыш, Как молчун человек. Налево - стремнина, Направо - гора, Темна, как джунгарского Хана скула. Наша учительница вспоминает: «Когда мне было лет семь, я нередко прогуливалась с бабушкой и дедушкой в гости к Евградовым, там собирались несколько пар, таковых же бабушек и дедушек. Они нередко пели. В особенности обожали песню о Ермаке.
Когда пели о том, как Ермака столкнули в Иртыш, мне постоянно казалась, что событие происходили на нашем Белоснежном камне. Прогуливается на данный момент у нас в селе паром, так же, как и в стихотворении С. В летнюю пору, во время покосов и хлебной страды «работяга перевозчик» работает и деньком, и ночью: Машинки, лошадки и дуги, И пешеходы налегке Со всей приреченской округи Прибило путников к реке.
В особенности в выходные дни, как суббота и воскресенье, выстраивается крупная очередь для переплавки. Но сущность парома - «работяги» остается той же: он перевозит людей. И создатель, сам трудяга, говорит: А может быть, совершенно по другому — Он так же задумывается, как я: Я тут работаю - и означает, Здесь вся вселенная моя!
И горы имеют каждые свое заглавие. Галкина в статье «Поэтический язык С. Анисимова» отмечает: «В творчестве С. Анисимова ярко выслеживаются традиции народной поэзии». К Иртышу, К Иртышу! Но в особенности нам близка «Легенда о сопке Маяк». А легенда такая «гора к горе» стоят все горы, им страшно тесновато. И вдруг одна сказала: Любопытно, Что будет, ежели убегу? Гора попробовала убежать через Иртыш, но вдруг крикнул он: Эй, сопка, много Дурачиться, - стой, где стоишь!
И в тот же миг «оробела сопка - глыба» И далее в воду не пошла И над рекой, как чудо-рыба, Горбатится гора-скала. И сейчас стоит она там же, шагнув от гряды гор прямо на берег Иртыша, и именуется Маяк. Особенное отношение у С.
Анисимова к тем, кто работает на Иртыше: бакенщикам, матросам, капитанам, паромщикам, то есть, к речникам. Ведь не даром И. В всякую погоду бакенщик на веслах должен зажечь бакена, чтоб пароходы не сбились с пути в ночную дождливую погоду.
В кровь ладошки, но греет старик, И бежит лодчонка напрямик, В ужасный и невидимый простор, Ветру и волнам наперекор: Но речник таковой же, как и паромщик в стихотворении «Паром». Основное для их полезность, которую они приносят людям. И произнес дедусь любимцу - внуку: Жизнь, парнишка, - тяжелая наука Человеку все пути легки, Ежели в сердечко светят огоньки.
В стихотворении «Капитан» человеку, бывшему речнику, восьмидесятый год. Он с грустью вспоминает о тех былых рейсах. И говорит: Вода, вода Вот сколько б было слез, Когда б умели рыдать капитаны. А в стихотворении «Встреча у причала» «речник- пенсионер» провожает в рейс молодую команду.
А сердечку обидно. Так же, как и обидно создателю, которому уже много лет - Но мы вдвоем - и никого кругом И я ему пожал в порыве руку, Хотя он мне с рожденья не знаком. Анисимова отражается природа, жизнь людей, нашего села, тем самым подтвердив нашу гипотезу, о том, что поэт, как и хоть какой человек, повсевременно ворачивается к годам собственной молодости, к месту, где он родился, поэтому что ничего лучше молодости и Родины нет. Перечень литературы: Анисимов С.
Предгорное 20 -е годы. Анисимов С. Избранное - А-Ата, Поэтический язык С. Зырянов И. Верхний Иртыш. Семен Михайлович Анисимов, писатель. Поэзия Восточного Казахстана «Я поднимаю солнечную чашу». Тарлыкова О. За строчкой мне видится судьба 1-ые его рассказы были размещен в году на страничках газеты «Правда». В годы гражданской войны и мирного строительства Н. Анов бы одним из первых журналистов - создателей русской печати в Сибири и Казахстане.
За десятилетия литературного труда писателем сделаны роман, повести, рассказы и очерки, в которых отыскали отражение бурные революционные действия Петрограда, история добровольного присоединения Казахстана к Рф, расцвет экономики и культуры республики за годы Русской власти. Живя в Казахстане, Н. Широкую известность получили драматические произведения Н.
Анова о первопроходчиках целины — пьесы «По велению сердца» и «Наследники». Он был в числе первых переводчиков романа-эпопеи М. Ауэзова «Путь Абая». За огромные творческие награды Н. Алма-Ата, г. Каратаев Мухамеджан «Друг казахской литературы» Фрагмент статьи Одним из интереснейших произведений Анова является приключенческая повесть из эры гражданской войны «Пропавший брат». Написанная и размещенная в году, она в году подверглась творческой переработке, в сути, написана поновой.
По-видимому, Анову для живого воплощения прошедшего необходимо было осмыслить происходящее в годы гражданской войны на материале личных воспоминаний от жизни и внимательного исследования документальной литературы. Он сворачивал самокрутку, присаживался на табуретку, и мы начинали разговор о Алтае, куда я стремился попасть по совету моих друзей, омских писателей Антона Сорокина и Всеволода Иванова.
Вот и соц революция происходит, а пчеловоды-кержаки живут в горах, как в семнадцатом веке. Авось понадобится когда-нибудь. И я поехал в командировку и попал в село Чистопольку, где секретарем волисполкома работал мой земляк, петроградец, прошлый Обуховской коммуны коммунар из Первороссийска. Он встретил меня как родного брата, затащил к для себя в гости, и я прожил у него несколько дней. Павел Петрович был прав: в Чистопольке ощущался семнадцатый век - дома с малеханькими оконцами и высочайшими косыми крышами походили на древнерусские терема Бахеев не ошибся поездка вглубь Алтая мне понадобилась, когда пришлось работать над романом «Пропавший брат».
Добавим: хороший советчик Анова - П. Бахеев - это, как узнал потом Николай Иванович, всенародно узнаваемый писатель, создатель расчудесной книжки «Малахитовая шкатулка» - П. Он стал одним из героев книжки «Пропавший брат». Таратута Евгения «С постоянной любовью Самые дорогие - книжки с автографами. Дарственные надписи - праздничные, шутливые, многословные, лаконичные - чрезвычайно дороги мне. Они достоверно воскрешают действия, людей, чувства, настроения Практически полста лет мы дружили Когда мы познакомились в году - мне лишь исполнилось девятнадцать, а Николаю Ивановичу было практически 40.
В два раза старше меня Я - была студенткой литфака МГУ, а он ответственный секретарь редакции журнальчика «Красная новь», куда меня прислали на практику. Редакция помещалась в самом центре, в Старопанском переулке, в деловом квартале за Китайгородской стенкой, около которой были разбросаны бессчетные книжные лавочки, где я так обожала рыться.
Комната, точнее - помещение редакции, была ка втором этаже и напоминала большой сарай. У самого входа был отгорожен закуток, где хранились комплекты журнальчика и стояла стальная койка. Он писал занятные рассказы, рецензии на новейшие книжки, у него самого позже вышла книжка. Когда я встречала его позже, опосля войны, он говорил какие-то немыслимые истории о собственных бедах и зарабатывал игрою на биллиарде.
Из года в год на страничках каждомесячных календарей Центрального дома литераторов ранее печатался набросок, изображающий биллиардиста, - в данной нам долговязой фигуре с курчавой пушистой голевой просто выяснить Васю Борахвостова В самом конце помещения тоже был отгорожен закуток - это был кабинет главенствующего редактора.
Незадолго до моего прихода в редакцию им был назначен Александр Фадеев. В глубине были столы и шкафы заведующей редакцией Евгении Владимировны Муратовой, заведующего отделом критики Григория Марковича Корабельникова, технического редактора — Клавдии Александровны Ванниковой и остальные. Руки у меня дрожали, глас прерывался. У меня сохранился черновик моего дневника по практике на тетрадных листочках.
За 8-е июля года записано: «ГИХЛ. Редакция журнальчика «Красная новь». Знакомство с редакцией. Рецензия на рассказ Кашина «Встреча», рецензия на рассказ Кашина «Дело о бунте». Чтение произведений Макарова — пьеса, рассказ». За 9-е июля - снова читала различные рукописи. В редакцию их присылали из различных концов страны. Судя по тому, что за е, е, е июля нет никаких записей, можно установить, что у нас была пятидневка и на 5-е и е числа приходились выходные дни. Далее - снова читала рукописи, писала отзывы.
В редакции был дружный трудовой тон. Нередко приходили писатели, приносили новейшие рукописи, читали гранки уже принятых и печатаемых произведений. Каждый говорил различные истории. Член редколлегии Всеволод Вячеславович Иванов, сам сибиряк, отлично знал их всех.
Это были люди энергичные, профессиональные, с богатым жизненным опытом. Все они были красивые рассказчики с расчудесным чувством юмора. Почти все их рассказы я кратко записывала для себя в ежедневник. К огорчению, он не сохранился Особенное воспоминание создавал Павел Васильев.
Он постоянно врывался, как вихрь, и с ходу, встав посредине нашей большой комнаты, начинал читать стихи. Высочайший, статный, о крутыми завитками светлых упругих, волос, он был чрезвычайно неплох и ярок, привлекая везде всеобщее внимание. От него исходила массивная первобытная сила. Слушать остальных он тоже умел. Слушал, как как будто брал чужие слова на зуб, на ощупь Вокруг Павла Васильева постоянно кипели слухи, сплетни. Ведали о его бесчисленных поклонницах, о том, как в одном дачном поселке он за ночь сломал все заборы, уверяя, что при коммунизме ограды не необходимы Спустя год вышла его книжка «Соляной бунт».
Эта книжка сохранилась у меня. Николай Иванович обожал Пашу, обожал его стихи. Сам Николай Иванович писал пьесы, рассказы, очерки. Один из его рассказов Максим Горьковатый тогда же напечатал в альманахе пролетарских писателей. В октябре года Николай Иванович участвовал в штурме Зимнего дворца.
Позже он жил в Казахстане, в Сибири, работал в редакции журнальчика «Сибирские огни». Потом, вызванный Горьковатым в Москву, он стал работать в журнальчике «Наши достижения». В «Красной нови» были написаны его пьеса «Возвращение Серке», рассказ «Филателист».
В издательстве «Федерация» возник сборник рассказов «Награда». Мне его книжки нравились, но, пожалуй, больше я обожала его слушать, а не читать: рассказчик он был превосходный. Запомнила я один его рассказ той поры. Во время гражданской войны в одном небольшом городе жила старушка. Средств не было. Товаров не было. Но самое основное не было дров А у старушки дома был сад: росли различные тропические растения, которые она любила и за которыми ухаживала, как за детками.
В зимнюю пору наступил холод, топить ей было нечем. Маленькие растения в горшках старушка отнесла в пекарню, в столовую, где было тепло. Дала задаром - только бы сохранились. Большая 49 занимала практически полкомнаты, упиралась верхушкой в потолок. Дивной красы была пальма. И повесила она объявление: дескать, продается пальма в древесной кадке, продается недорого. На 3-ий день - явился клиент.
Деловито оглядел пальму, пощупал кадку и, не торгуясь, купил. Дал старушке средства и быстренько здесь же достал маленькую пилу и стал пилить пальму. Старушка чуток с мозга не сошла. Сует ему средства обратно. Позже выгреб землю из кадки: - Отлично капусту я заквашу. Достал здесь 20 кочанов, а кадок нигде нету Спасибо для тебя, бабушка!
Может быть Таковых историй он говорил множество. Люди в его рассказах были как живые, со своим особым, необычным языком Работы было много - я усердно читала рукописи, писала создателям ответы. Раз в пятидневку собирался в редакции актив писателей - читали свои новейшие произведения. На этих вечерах я познакомилась практически со всеми писателями того времени. Юрий Тынянов приезжал из Ленинграда, читал собственный перевод «Германии» Гейне.
Несколько вечеров попорядку Фадеев читал «Последнего из удэге». На дискуссиях была размеренная доброжелательная атмосфера. Выражения были откровенными, нелицеприятными. Каждый мог огласить, что он задумывается. Так же дискуссировались и рукописи на редколлегии. Тогда все издательства часто рассылали по всем редакциям свои новейшие книжки.
И редакции могли составлять списки книжек, на которые необходимо было поместить отзывы в газете либо журнальчике. В «Красной нови» тоже получали все новейшие книжки и потому можно было планомерно вести отдел критики в журнальчике.
Недельки через две опосля моего прихода в «Красную новь» Николай Иванович как-то внимательно поглядел на меня и сказал: - Нужно для вас испытать свои силы. Напишите для журнальчика рецензию. Я чрезвычайно смутилась, вся вспыхнула. Создатель - Исаак Гольдберг.
Я пристально прочла книжку. Она мне приглянулась. Я написала о ней рецензию. Корабельников одобрил мою работу. Помню - поправил два либо три слова лишь. И Фадеев, и все сотрудники редакции тепло поздравили меня. Больше всех радовался Николай Иванович. А в декабрьской книге журнальчика была написана моя 2-ая рецензия. На книжку П. Чацкого «Лешегоны». Писала о том, что давали в редакции. Решила написать о новейших рассказах Всеволода Иванова. Желала написать огромную статью о книжке Валерии Герасимовой «Панцирь и забрало».
По вечерам я оставалась в редакции - обучалась писать на машине. Через месяца два-три я уже могла печатать сама свои работы. Практика издавна уже окончилась, но меня не отпускали из редакции, и до весны я приходила в «Красную новь», как в родной дом.
Весна года была для меня очень богата событиями, да и не лишь для меня Скоро и в моей судьбе произошли огромные перемены. Я кончала 3-ий год собственной студенческой жизни. Обучались мы уже не на Моховой, а в Бобровом переулке на Мясницкой. В один прекрасный момент, в мае года, когда мы пришли на очередные занятия в собственный РИИН, мы узрели в коридоре узенькие белоснежные полосы бумаги со перечнями.
Наши фамилии были в этих перечнях - и моя, и моих однокурсников. Так мы «закончили» институт. Кажется, меня назначили в Тамбов. Кончилось тем, что никто никуда из Москвы не уехал. Меня взяли на работу в Оргкомитет Союза писателей — управлять редакционно-издательским отделом кабинета рабочего создателя. Развертывалась кампания призыва ударников в литературу, и работы было много. Мне лишь что исполнилось 20 лет - сил было много, но опыта - никакого Николай Иванович переехал в Верхний Устюг, Он изучал там местные ремесла.
В особенности его заинтриговала резьба по бересте. Из розной бересты изготовляли шкатулки, домашнюю утварь, письменные приборы. Он тщательно описывал мне разные изделия из бересты. Резьба была дивной красы, но что умопомрачительно - набросок наносился не по шаблону, не по заблаговременно прорисованному контуру, а свободно, «от себя».
Получила я подарок от Николая Ивановича - прелестную шкатулку с изящной резьбой. Он писал, что она сделана в деревне Курово Наволоки, а вот фамилию профессионалы я позабыла. Шкатулка пропала у меня во время войны. С огромным трудом ушла из Оргкомитета - не по для себя мне там было, и поступила на работу в Детскую библиотеку имени Усиевича, в которой я выросла. Переписка моя с Николаем Ивановичем длилась. Он уехал из Великого Устюга. Жил то под Москвой, то в Сибири. Я тоже уехала из Москвы - жила в Тобольске.
В один прекрасный момент прочла в местной газете «Тобольская правда» статью о писателе-народнике Н. Подпись под статьей была знакома и дорога мне «Н. Так мой друг прислал мне привет Незадолго до войны в Ленинграде встретилась я с одной собственной давней знакомой - учительницей Ниной Викторовной Хлебниковой. Она чрезвычайно гордилась, что - однофамилица известного поэта.
Нина Викторовна сама писала стихи, рисовала, отлично декламировала. Вдруг указывает она мне силуэт из темной бумаги, наклеенный на плотную желтую бумагу. Я сходу выяснила узкую линию высочайшего лба, прямого великорусского носа, откинутых наверх волос: Николай Иванович! Нина Викторовна поведала мне, что они встретились, познакомились. Лишь где это было, я не помню Она тогда увлекалась вырезыванием силуэтов и вырезала силуэт Николая Ивановича, Она подарила мне его силуэт.
Он сохранился у меня до сих пор и стоит под стеклом в книжном шкафу. Я вижу моего 52 друга юным и прекрасным Перед войной я получила подарок от самого Николая Ивановича: книжку его, вышедшую в издательстве «Советский писатель» под заглавием «Пропавший брат». Обосновавшись в Казахстане, Николай Иванович решил применять для работы местный материал, никем до него не тронутый. Так, в году вышел его роман «Ак-Мечеть», выпущенный Казогизом. Получила я «Ак-Мечеть» в осеннюю пору года с надписью: « Обаятельному другу, - с уважением и любовью.
Каждый раз, бывая в Москве, Николай Иванович приезжал ко мне, делился своими планами. Каждый рассказ мог послужить сюжетом для романа. Две книжки, присланные им мне опосля «Ак-Мечети», — потерялись. В я получила от него новейшую - роман «Крылья песни», о народных певцах Казахстана. Николай Иванович надписал мне: « В том же году вышло 2-ое издание «Ак-Мечети». Книжка была чрезвычайно отлично встречена критикой, и выход второго издания был полностью закономерен.
Он был членом редколлегии журнальчика «Простор», работал с юными, переводил ряд произведений казахской литературы на российский язык. Не считая того - писал пьесы - «Оренбургская старина», «По велению сердца» - о освоении целины, «Наследники» и остальные, 53 которые шли в местных театрах. В конце года в Москве проходила декада литературы и искусства Казахстана. Нам всем он чрезвычайно приглянулся. Взыскательные московские зрители с большущим энтузиазмом встретили эту постановку.
Аплодисменты повсевременно прерывали действие, а по окончании спектакля зрители устроили реальную овацию. Задумал он переиздать «Пропавшего брата», но, оказалось, что ни 1-го экземпляра книжки у него не осталось. Дала я ему собственный экземпляр с неотклонимым условием - вернуть.
Он вручил мне сразу оба издания — старенькое и новое. На древнем я нашла следы кропотливой и взыскательной правки. На новеньком было написано: « Каждый год он приезжал в Москву - повидать друзей, поработать в архивах. Жил то в Переделкино, то в Малеевке. Я старалась также получить путевки сразу с ним. Мы гуляли совместно с ним и его супругой Юзефой Ивановной. Я могла баз конца слушать его рассказы, заполненные юмором, мудростью, познанием людей.
Полной острых коллизий, неожиданных поворотов, ярчайших людей, значимых событий вышла повесть Николая Ивановича «Гибель светлейшего». Потом Анов стал работать над автобиографической повестью. Я прочитала: «Милой Евгении Александровне - старенькому другу - с большой любовью. Эта будет и моя история, и 54 история моих товарищей Через год я получила от Николая Ивановича третье издание «Ак-Мечети», « Другу моему и соратнику по перу с большой любовью, Н.
Алма-Ата», - писал он.
 Литература СССР/8(с)р5. Рус. совет. художеств. лит/Андроников, Ираклий Луарсабович/.1720054/medium.jpg "Семен анисимов стихи")
КИВИ СЕМЕНАМИ ВЫРАЩИВАНИЕ
В конверт неверно угодил не расправленный экземпляр 1-ый вариант. Ежели, паче чаяния отыщите необходимым напечатать «Цветы», то печатайте оригинал, который я посылаю с сиим письмом. А нет - выругайте. Вы бы почаще писали. Нельзя отделываться одними телеграммами. В альманах пришлем рассказ Федина « Крайняя сказка» и еще что-нибудь. Писать некогда - посевная началась. Много времени отымают вечера Маяковского, собрания, заседания. Засесть бы куда-нибудь и год писать не отрываясь. Привет столице!
Чрезвычайно рады Вашему письму. Просьбы попытаемся исполнить: Федин Боярский взялся написать очерк о Естае. Но будет это не скоро. Естай живет на левом берегу Иртыша, а связь Павлодара с левобережьем прервана.
В начале мая Боярский поедет в «Аккуль» колхоз, в котором живет Естай , а в конце месяца может отдать очерк и фото импровизатора. Жалуешься, что скучновато пишем о вечерах Маяковского. Вот подробности: выступали с докладами и читали стихи поэта в клубе железнодорожников ст. Павлодар , в педагогическом училище. Воспринимали нас чрезвычайно отлично, тепло. В городке сотворена комиссия по проведению летия со дня погибели Маяковского и летнего юбилея Абая. Будем читать отрывки из поэмы «Владимир Ильич Ленин», вступление к поэме «Во весь голос», «Блэк энд Уайт», «Хорошее отношение к лошадям», «Маруся отравилась», «Стихи о русском паспорте»,- одним словом произведения, относящиеся к различным периодам творческой деятельности поэта.
Джамбул и П. Кузнецов Вошли с ходатайством в горисполком о переименовании улиц 27 февраля и 10 марта в улицы Маяковского и Абая. Имя Абая будет присвоено одной из средних казахских школ. В библиотеках городка центральной и школьных организуются выставки Маяковского и Абая. Провели несколько радиопередач, посвященных великим поэтам Маяковскому и Абаю. Одним словом, работы столько, что писать некогда.
Упрек твой от павлодарцев ничего пока существенного не поступило звучит чрезвычайно неприятно. Но что делать? Лично я в альманах и остальные сборники, видимо, ничего не дам, ибо ничего пока нет и до осени, пожалуй,- не будет.
Засел за повесть «Скибы»- о фермерской патриотической семье. Как я уже сказал, пошлем рассказ Боярского « Крайняя сказка». Нештенко пишет историческую повесть «Коряковская застава». Когда он ее окончит - непонятно. А Маслов? Что Маслов? Он написал три новеллы, но все они, к огорчению, пустенькие. Вообщем он работал серьезно, но не постоянно отлично точнее почаще всего. Газета наша переведена на двухполосный формат и литстраниц не будет долго. Вот и все. Начинаем благоустраивать город.
Беру лопату и иду на субботник. Есть одна нескромная просьба: вышлите гонорар за «Голубятника». Какой тугой люд на деньги! А без средств ни одна машинистка не соглашается, меж иным, печатать наши рукописи. Бухгалтер ваш ссылается традиционно на адреса-адреса, дескать, не знаю.
Адресок прост: Павлодар, «Большевистский путь», либо улица Советов, моя квартира. Нажми, пожалуйста, товарищ Кузнецов. У нас отлично на данный момент, тепло, колхозники начали сеять. А скоро будет еще лучше Приехали бы к нам.
Помнишь, ты говорил: « хорошо бы из Семипалатинска спуститься до Павлодара на лодках». Новостройки, новейшие гиганты…-все это отлично. А кто воспоет удовлетворенность людей орденоносного колхоза «Веселый труд»? Где Снегин? Скажи Снегину казахстанский поэт, писатель прим. И не случаем книги его лежат в магазине Павлодарского Когиза: колхозники не приобретают их, в их нет ничего колхозного. Снегин, возможно, посмеется нужно мной: эко, произнесет, мудрый парень… С нетерпением ждем «Действующую армию», твою книгу «На иртышском берегу», и снегинский сценарий.
Привет Снегину, Макееву, Чугунову, Калашкикову. Семен Анисимов». Не знаю, имел - ли право писать Для вас я опосля того, что со мной вышло в Павлодаре за крайние три месяца. Но, как бы то ни было, я должен сказать для вас чрезвычайно неприятное: я сделал прогул и отсидел за это два месяца. Быть может, это откровение и не к месту?
Но я и без того наказан за собственный тяжкий проступок и, во всяком случае, Вы извините меня за то, что я врываюсь к для вас с сиим нежданным, непрошенным письмом. Через несколько дней, пищу, в Семипалатинск с семьей и думаю обосноваться там навсегда. Мечта моя о работе в редакции журнальчика не осуществилась, для этого необходимо было прибегнуть к какой-либо хитрости, чтоб выбраться из Павлодара без скандала. А сейчас, неправильное, поздно. Из Семипалатинска скоро пришлю рукопись.
Ежели необходимо будет, в Семипалатинск пишите по адресу: ул. Маяковского, 47, либо на «Прииртышскую правду». Павлодар, 7 мая года». Анисимов Переписка не прекращалась и в годы Великой Отечественной войны. Кузнецов попал на фронт в действующую армию в июле года в известную панфиловскую дивизию в качестве редактора фронтовой газеты «За Родину», прошел путь от редактора до корреспондента газеты «Правда».
Все как было. Даже жеребец, храпя, Рвется вдаль, как как будто в бой снова. Иль запамятовал он о пути обратном? Там ущелье, сумерки и стужа, Срывы троп, рассерженный ручей, Бычья пара по пятам людей. Все как было Переносят мины, Заряжают диски заодно. Как молчал, так и молчит древний Замок в Альпах. Камню все равно. Что ему! Пусть жизнь на повороте, Пусть эра — этот поворот.
Купола в тоске о позолоте Доживают семисотый год. А трона вилась — и на вершине Потерялась, как игла в травке. Горы встали в голубом и в голубом, В белоснежном на курчавой голове.
Семен анисимов стихи виктория семена
Вячеслав Анисимов - Музыкальна коллекция !Сборник № 1 - Для тебя любимая! Литература СССР/8(с)р5. Рус. совет. художеств. лит/Андроников, Ираклий Луарсабович/.1720055/thumbnail.jpg "семен анисимов стихи")
ПРОРАЩИВАНИЕ СЕМЯН ЛИВИСТОНА
Служу в армии, в городке, который воспел Дм. Снегин, каждый день на досуге любуюсь кросоткой Ала-Тау. Перед отъездом в Урджар вступил в кандидаты партии. Так что на фронт пойду коммунистом. Входил в ССП. Там тихо и как-то пусто. Поэтов не видно. Поэты на фронте.
Был в «Казправде», говорил с секретарем редакции В. В отделе писем дали мне твой новейший адресок. От души поздравляю с новеньким постом — военного корреспондента «Правды». Мне бы чрезвычайно хотелось попасть во фронтовую газету, но не знаю, как это сделать и необходимо ли. Тянет за спиной летний стаж газетной работы.
Мне бы это посодействовало приготовиться и сдать экстерном на среднего командира. Необходимо воевать и штыком и пером. Правда, ведь? Дал в «Казправду» стихи «Кисет». Ежели напечатают — вышлю. Чрезвычайно прошу написать мне по адресу: полевая почта. Твоё письмо подоспело в аккурат к Новенькому году и явилось для меня красивым новогодним подарком. С пришествием Новейшего года произошли некие конфигурации в моей жизни: переведён на газетную работу.
Сейчас буду писать больше и лучше. Офицерское звание пока не присвоено, но со временем, видимо, и я займу достойное место в офицерской семье. А вообще-то я живу одним, чем живешь и ты: поскорей бы изгнать немца с нашей земли, снести голову гитлеровскому многоглавому змею. И тогда — опять на родной Иртыш, сухие ковыльные степи Прииртышья либо на Алтай, а может быть в Алма-Ата. Верю в возрождение нашего журнальчика и в то, что опять будешь нашим литературным вожаком.
Ни с кем из алма-атинцев я, к огорчению, не переписываюсь. Фронтовые очерки и стихи печатаю в «Прииртышской правде». Опосля «Кисета» опубликовал «Балладу о живописце» и «Новогоднюю песню». Нарезку «Новогодней песни» посылаю для тебя. Ты, я вижу, забросил поэзию, либо занят заготовкой впрок.
Не вижу твоих стихов. Хоть бы прислал что-нибудь для меня. Мои семипалатинские коллеги тоже работают в газетах: Боярский и Черепанов. Просили твой адресок — я им сказал. Твое имя на фронте пользуется большой популярностью, в особенности посреди земляков. Это не из лести сказано, а так на самом деле есть и это дает нам, иртышанам, право на гордость. Можно ли предугадать, когда и как мы встретимся? Поскорее бы! Иль запамятовал он о пути обратном? Там ущелье, сумерки и стужа, Срывы троп, рассерженный ручей, Бычья пара по пятам людей.
Все как было Переносят мины, Заряжают диски заодно. Как молчал, так и молчит древний Замок в Альпах. Камню все равно. Что ему! Пусть жизнь на повороте, Пусть эра — этот поворот. Купола в тоске о позолоте Доживают семисотый год. А трона вилась — и на вершине Потерялась, как игла в травке.
Горы встали в голубом и в голубом, В белоснежном на курчавой голове. И хотя душа еще не может Воспринять величье тишины, Глаз уж видит: это не похоже На вчерашний дымный день войны. Альпы, г.
Семен анисимов стихи семена севок
Наша с тобой любовь.Следующая статья овощи семена отзывы
5 комментариев для “Семен анисимов стихи”
семен слепаков отдых
фуксия из семени
конопляный семена купить
состав семени манго
семен сигна